Толкования составлены священноиноком Симеоном (Дурасовым) по старообрядческим текстам.
 
Канон 1-й, творение преподобного отца нашего Козмы, епископа Маюмского.
Глас 4..

Акростих: Христос на вершине явил на лице свет безмерный.

Эта фраза составляется из букв, с которых начинаются тропари канона в греческом подлиннике.

Свет безмерный (греч. селас аплетон). – Можно было бы счесть слово «безмерный» за поэтическую гиперболу. Однако все дальнейшее содержание обоих канонов покажет, что и прп. Козма, и его великий собрат уверенно утверждали божественность явившегося на Фаворе света.

Песнь 1. Ирмос

Лицы израильтестии, невлажными стопами Понта Чермнаго морскую глубину прогнавше, всадники тристояща враги видяще в ней погружены, с веселием пояаху: поем Богу нашему, яко прославися.

Лицы (в греческом – хори). – Как повествуется в книге Исход (15, 1-19), вознося Богу благодарственные хвалы за свое чудесное избавление от, казалось,

неминуемой гибели, евреи разделились на два хора – женский и мужской. Пение мужчин возглавил пророк Моисей, а женщин, сопровождавших свое пение ударами в тимпаны (бубны) – его сестра Мариам.

Понта Чермнаго. – Красного моря. По-гречески море – фаласса. В собственном смысле Понтом издревле именовался Понт Эвксинский, Черное море. Но со временем в поэтической речи это название стали использовать как синоним моря вообще.

Морскую глубину. – В греч.: игрон вифон, т. е. «влажную глубину».

Прогнавше – в греч. диэласантес (от диалломе – перескакивать) – перескочившие. Пешие беглецы, будто верхом, «проскакали» пучину моря, а вооруженные конники потонули в ней.       

Всадники тристояща. – Тяжеловооруженные всадники, ехавшие по трое в ряду.

Хоры Израиля, не замочив ног, перебежавшие через влажную глубину Красного моря, увидев вражеских вооруженных всадников потонувшими в ней, – в радости пели: Поем Богу нашему, ибо Он прославился.

Тропарь 1

Глаголы животныя другом Христос, и о Божественнем наказуя царствии, рече: во Мне Отца познайте, светом яко облистая неприступным, в радости поюще: поем Богу нашему, яко прославися.

Глаголы животныя (греч. римата зоис) – буквально: речения жизни. Цитата из Евангелия от Иоанна: «Отвечал Ему Симон Петр: Господи! К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни, и мы уверовали и познали, что Ты – Христос, Сын Бога Живого»  (Ин 6, 68).

И о Божественнем наказуя царствии. – Песнописец отсылает нас к тексту евангелиста Матфея. Здесь словам о том, что произошло на Фаворе, непосредственно предшествует загадочное изречение Спасителя: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в царствии Своем» (Мф 16, 28). Рассказ о Преображении как бы продолжает, поясняет слова Спасителя: «И  после шести дней взял Иисус Петра, и Иакова, и Иоанна…» Вслед за многими древними богословами и экзегетами, прп. Козма тоже видит здесь логическую последовательность. Преображение было предзнаменованием грядущего второго пришествия Христа во славе. Эту мысль мы находим и в «Слове на Преображение Господне» его собрата и соавтора – прп. Иоанна Дамаскина.

Во Мне Отца познайте. – Эта мысль выражена в словах, обращенных к ап. Филиппу: «Видевший Меня видел Отца… Разве ты не веришь, что Я в Отце, а Отец во Мне?»

(Ин 14, 9-10). Прп. Козма привлекает для раскрытия темы слова из Иоаннова Евангелия, хотя именно в этом Евангелии о Преображении не упоминается. Замысел его можно понять: для Козмы, как и для Дамаскина, на Фаворе произошло явление Божества Сына. А о божественном достоинстве Единородного Сына-Слова Иоанн свидетельствует полнее и ярче всех других евангелистов.
 
Яко (что, как, потому что) – перевод греческого слова ос, которое имеет и значение «когда».

Облистая – вероятно, должно быть: облистаю. В греческих рукописях и изданиях здесь имеется разночтение. В одних стоит екзастрапсо (заблистаю, засверкаю), а в других – екзастрапсон (причастная форма того же глагола). Я склоняюсь к первому варианту, по аналогии со вторым стихом данной песни (см. ниже).

Светом… неприступным. – Это место имеет особенно большое значение в раскрытии богословия Фаворского света. Перед нами цитата из 1-го послания Павла к Тимофею. Павел завещает ученику соблюсти преданное ему учение «даже до явления Господа нашего Исуса Христа, которое в свое время откроет блаженный и единый сильный Царь царствующих и Господь господствующих, единый имеющий бессмертие, Который обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может» (1 Тим 6, 14-16).

Очевидно, что в приведенном отрывке речь идет о Триипостасном Боге в самой сущности Его. «Неприступный свет», как свидетельствует само слово, есть невыразимая, недомыслимая слава Божества, проникнуть в тайну бытия Которого не могут даже высшие ангельские силы. Однако, иногда слова «свет неприступный» используются для обращения к Самому единородному Слову Божию . Во всех этих случаях речь идет о Сыне как о совершенном Боге, равночестном Отцу и Духу, имеющем единую с Ними непостижимую и беспредельную Божественную сущность. Говоря, что на Фаворе Христос просиял «светом неприступным», прп. Козма свидетельствует о просвещении учеников сверхъестественным познанием единого Божества Отца и Сына.

В радости воспевая – относится к апостолам. В переводе я не переставляю частей предложения, – хотя это могло бы выразить мысль текста более последовательно, – потому что в данном случае мы имеем дело с поэтическим приемом, который очень распространен в византийской гимнографии. Тропари одной песни оканчиваются одинаковым словом или словосочетанием, которое звучит как настойчивый рефрен. Как правило, в канонах рефрен берется из той библейской песни, которой соответствует данная песнь канона. Этот прием помогает поэтам решать как богословско-назидательные, так и эстетические, и технические задачи: с одной стороны, он подчеркивает исполнение обетований Ветхого Завета в событиях новозаветной истории, а с другой, задает ритм, способствующий лучшему заучиванию канона и восприятию его на слух. Но линейная последовательность мысли в тексте при этом уходит на второй план .

Христос, поучая, изрек друзьям речи (о) жизни и о божественном царствии: познайте во Мне Отца, ибо Я засверкаю неприступным светом, – в радости воспевая: поем Богу нашему, ибо Он прославился.

Тропарь 2

Силою язык облечетеся, друзи и ученицы, чудни же будете в богатстве их, яко славы наполнитеся, яко явлюся светлее солнца облистая, в радости поюще: поем Богу нашему, яко прославися.

Поэт использует здесь фрагмент 61-й главы пророчества Исаии, читаемой на вечерни Великой субботы, а также в службе Новолетия (1 сентября): «Вы воспользуетесь силой народов, и будете красоваться богатством их» (Ис 67, 6). Слова, которые буквально можно было бы понять как обещание Израилю владычества над другими народами земли, явили свой истинный смысл в апостольской проповеди язычникам и соединении множества народов во единую кафолическую Церковь, которая есть наследие Божие, начаток Его царства на земле.

Облечетеся. – Этот перевод не соответствует слову катедесфе (воспользуетесь), стоящему как в книге Исаии (по греческому тексту 70-ти толковников), так и в

современном греческом тексте канона. Или переводчик допустил странную вольность, или же в древнем греческом оригинале стояло иное слово: ендисисфе, так же, как в конце Евангелия от Луки (цитирую по славянскому переводу): «вы же седите во граде Иеросалимсте, дондеже облечетеся силою свыше» (Лк 24, 49).

Яко славою наполнитеся. – Речь идет не о славе людской, а о славе Божества, которая наполнит апостолов силою свыше и укрепит их на проповедь Евангелия Царствия Божия всем народам.

Яко явлюся. – Здесь в греческом снова стоит ос, которое, в данном случае, следовало бы перевести: «когда». Здесь речь идет не о явлении Христа со славою в конце времен, а о двух явлениях, как бы соединенных в одно. Поэт говорит собственно о Фаворском Преображении, а поскольку оно было предзнаменованием славы Воскресения, то и о явлении Христа Воскресшего, за которым последовало пришествие Св. Духа в день Пятидесятницы, и апостолы были посланы на проповедь народам земли.

Вы облечетесь силой народов, друзья-ученики, и будете красоваться богатством их, ибо, когда Я явлюсь, блистая светлее солнца, вы исполнитесь славой, в радости воспевая: Поем Богу нашему, ибо Он прославился.

Тропарь 3

Днесь Христос на горе Фаворстей просияв, ясно божественною зарею, якоже обещася, учеником обнажая зрака, лученосныя же наполньшеся божественныя зари, в радости пояаху: поем Богу нашему, яко прославися.

Древний славянский перевод этого стиха и текст печатных греческих книг расходятся по смыслу.

Просияв – в греч. лампсас, скорее: засветившись (подобно светильнику). Это глагол не такой сильный, как экзатрапсо в первом тропаре.

Ясно. – В современном греческом тексте стоит амидрос, т. е., напротив: неясно, слабо.

Божественною зарею. – В греческом эти слова стоят в родительном падеже. Употребленное здесь греч. ауги означает: блеск, луч.

Зрак – т. е. вид, форма. Но в греческом стоит:  характира – черта, знак.

Лученосныя. – В греческом тексте использовано слово селасфорос, от селас – свет, сияние, огонь, молния.

Божественныя зари. – Греческий язык богаче «светоносными» словами, чем русский и церковно-славянский. Если  употребленное выше ауги означало какую-то часть света, то эгли – это сам свет, сияние, блеск. Славянское слово «божественная», употребленное в данном тропаре дважды, – тоже имеет в обоих случаях разные греческие соответствия. В 1-ом случае стоит феикос, а во 2-ом – фейос.

Если мы возьмем за основу текст нынешней греческой Минеи, перевод выйдет такой:

Сегодня Христос на горе Фаворе, слабо просветившись, дал ученикам видеть отблеск божественного луча. Они же, исполнившись светоносного сияния Божества, в радости воспевали: «Поем Богу нашему, ибо Он прославился».

А вот перевод со славянского:

Сегодня Христос на горе Фаворе, ясно просияв божественной зарею, как и обещал, открыл перед учениками лицо, и они, исполнившись лученосного божественного сияния, в радости воспевали: Поем Богу нашему, ибо Он прославился.

Такая большая смысловая разница заставляет предположить, что один из двух вариантов текста подвергся довольно сильному изменению. Тот ли, который принят ныне у греков, или тот, с которого переводили когда-то славянские книжники? Доподлинно узнать это можно только с помощью изучения рукописной традиции. Но обращает на себя внимание то, что славянский перевод ближе по тональности и смысловым акцентам к «Слову на Преображение Господне» прп. Иоанна Дамаскина и другим святоотеческим толкованиям. Отцы всегда оговаривались, что Христос явил на Фаворе Свою славу не вполне, а лишь насколько могли вместить связанные узами плоти апостолы; однако при этом они не называли это явление «неясным». Скорее, наоборот.

Прп. Иоанн Дамаскин:

«Нынешний день на Фаворе очами человеческими было видено невиданное: видено было тело земное, сияющее Божественным светом, — тело смертное, источающее славу Божества. (…) Ныне Творец и Господь всего, из снисхождения к рабам облекшийся во образ раба и ставший по естеству и по образу человеком, — ныне именно являет в сем образе красоту Свою. Приидите же, поревнуем и мы послушанию апостолов, последуем с готовностью на голос Христов, исповедаем непостыдно Сына Бога живого, взойдем на гору добродетелей — и мы узрим славу и услышим неизреченные тайны: ибо воистину блаженны очи, которые видят, и уши, которые слышат то, что многие пророки и цари желали видеть и слышать, но не получили желаемого (Слово на Преображение Господне).

А вот и гораздо более раннее по времени высказывание прп. Марка Подвижника (5 век):
«Должно знать, что есть различие даже между стоящими пред Господом, если только любознательные не небрежно прочтут сие: «Есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе» (Мк 9, 1). Ибо не всем, стоящим пред Ним, Господь всегда является со славою, но к новоначальным приходит в образе раба, а тем, которые могут последовать за Ним, восходящим на высокую гору Преображения Его, Он является во образе Божием, в котором был еще прежде бытия мира (Ин 17, 5)» (Слово 10, 13).

В нынешнем греческом тексте тропаря, как нам кажется, наличествует и некий поэтический диссонанс. «Слабый», «неясный» в первой части диссонирует с «лученосным» (или даже «молниеносным») сиянием во второй. Слова «якоже обещася», сохраненные в славянском тексте, ясно связывают содержание тропаря с обещанием Господа явить Свою царственную славу, что мы уже видели в первом тропаре разбираемой нами песни (Мф 16, 28). Как отмечено выше, это вполне совпадает с идеями «Слова на Преображение» прп. Иоанна Дамаскина.

Канон 2-й, творение преподобного отца нашего Иоанна Дамаскина.

Глас 8.

Акростих: Моисей на горе лицо Божие видел.

Греческие святые отцы 4-5 веков любили обращаться к теме личности и деяний пророка Моисея. Св. Григорий Богослов, св. Григорий Нисский, св. Дионисий Ареопагит рассматривали его как символический образ глубочайшего мистического богопознания. То, что при этом Моисей был не отшельником-аскетом, а вождем Израиля, который разделял со своим народом самые волнующие превратности его судеб, – вызывало живые ассоциации с современностью. Жизненный путь таких великих епископов-исповедников православия, как Афанасий Александрийский, Евсевий Самосатский или, несколько позже, Василий Кесарийский, был во многом подобен полной приключений и опасностей биографии Моисея. 

Прп. Иоанн Дамаскин сделал Моисея главным героем своего канона на Преображение уже совсем в другую эпоху. Это, с одной стороны, могло быть продолжением традиции наиболее почитаемых им авторов (Григория Богослова и Ареопагита), а с другой, в Палестине, где жил и творил Иоанн, к размышлениям о Моисее побуждал сам исторический ландшафт библейских мест.

Подчеркивая, что на Фаворе Моисей увидел «лицо Божие», прп. Дамаскин вводит контраст с явлением Бога Моисею на Синае, когда «рече Господь к Моисею: Аз иду пред тобою со славою Моею, и прозову имя Мое пред тобою: Господь. И помилую, егоже аще помилую; и ущедрю, егоже аще ущедрю. И рече: не можеши видети лица Моего и жив быти. Несть бо, аще видит человек лице Мое, жив быти. И рече Господь: се место у Мене, и станеши у камене; егда же придет слава Моя, и поставлю тя у пещеры каменны. И покрыю рукою Моею над тобою, дондеже мину. И отъиму руку Мою, тогда узриши задняя Моя. Лице же Мое не явит ти ся» (Исх 33, 19-23).

Итак, Дамаскин подчеркивает: не сподобившись видеть лицо Бога на Синае, Моисей увидел его на Фаворе. Но как же быть с грозным предупреждением: «Не можеши видети лица Моего и жив быти»? Ответ: Бог Сам сделал Свое лицо видимым – тем, что принял облик человека.

 Начальные буквы ирмосов канона прп. Иоанна, за исключением только одного ирмоса 4-ой песни, нарушают акростих. Можно предположить, что они являются творением другого автора и присоединены к канону Преображения позднее.

Песнь 1. Ирмос

Воду прошед, яко по суху, из Египетска зла избежав, израильтянин вопияше: Избавителю Богу нашему поем.

Из Египетска зла – возможно двоякое истолкование: 1) из египетского рабства и 2) от египетских казней (имеются в виду наказания Божии, посланные на Египет, согласно повествованию книги Исход). Я склоняюсь ко 2-му варианту.

Воду перейдя как сушу, убежав от египетских казней, израильтянин взывал: поем Избавителю нашему Богу.

Тропарь 1

Моисей на море пророчески, видев облаком и столпом древле огненным, славу Господню, вопияше: Избавителю Богу нашему поем.

Текст тропаря напоминает об исходе евреев из Египта (Исход, гл. 13-14).

Пророчески. – Когда беглецам угрожала погоня египетского войска, и народ охватила паника, Бог, таинственно говоря с Моисеем как с пророком-духовидцем, уверил Его, что пошлет израильтянам Свою чудесную помощь. В Своей речи, как она передана в Библии, Бог трижды повторяет: «Я покажу славу Мою на фараоне и на всем войске Его» (Исх 14, 4, 17, 18). Итак, выражение «пророчески видев», по отношению к Моисею, может означать: «видев исполнение того, что ему было прежде открыто, как пророку».

На море – т. е. при переходе через Красное море, когда по мановению жезла Моисея воды моря расступились перед израильтянами, а затем сомкнулись, потопив гнавшихся за ними египетских колесничников.

Облаком и столпом… огненным. – «И вышли сыны Израилевы вооруженные из земли Египетской. (…) Господь же шел пред ними днем в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им, дабы идти им и днем и ночью» (Исх 13, 18, 21).

Моисей видев некогда славу Господню на море, – что ему было прежде открыто, как пророку, – и во облаке, и в огненном столбе, восклицал: поем Избавителю нашему Богу.

Тропарь 2

Яко каменем, телом покрывся, видением Невидимаго зря, Моисей Боговидец взывааше: Избавителю Богу нашему поем.

Книга Исход свидетельствует о явлении Бога Моисею на горе Синай: «…И потом сказал Он: лица моего не можно тебе увидеть; потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых. И сказал Господь: вот место у Меня: стань на той скале. Когда же будет проходить слава Моя, я поставлю тебя в расселине скалы, и покрою тебя рукою Моею, доколе пройду мимо» (Исх 33, 20-22). Св. Григорий Богослов, приводя этот эпизод в одной из своих проповедей, замечает в скобках: «что бы ни означал… камень», намекая на то, что в его время существовали разные типологические истолкования этого места. Здесь Дамаскин использует одно из них: камень скалы означает телесность, нахождение в смертной плоти, которая не позволяет человеку «видеть Бога как Он есть».

Каким же образом мог видеть Моисей невидимое Божество? Св. Григорий Нисский в своем аллегорическом изъяснении жизни Моисея пишет:

«Моисей, нетерпеливо желающий видеть Бога, научается теперь,… что идти вслед Бога, куда ни поведет Он, – это и значит взирать на Бога, ибо мимохождение Божие (ср. Исх 33, 22) означает то, что Он ведет идущего за Ним вслед. (…) Ибо порок смотрит вопреки добродетели, добродетель же не представляется лицом к лицу противостоящей добродетели. Поэтому Моисей смотрит не в лицо Богу, но видит Его сзади» (свт. Григорий Нисский. О жизни Моисея законодателя. – По изд.: Восточные отцы и учители Церкви 4 в. Т. 2. М., 1999. – Сс. 316-317).

В такой витиеватой форме нисский епископ выражает простую и ясную мысль Евангелия: доступное человеку видение Бога – это приближение к Нему по пути добродетелей.

Отметим разночтения в тексте тропаря.

Ныне принятый греческий текст, по буквальному переводу, имеет начало: «Как камнем, телом покрывшись обоженным (то тефеомено), взирая на Невидимого…»

В русском послениконовском тексте, соответственно, читаем: «Яко каменем телом покрывся, обожением, Невидимаго зря…»

Остается установить, какой из трех вариантов ближе к древнему оригиналу. Если в каком-то из древних святоотеческих творений, послуживших источниками для прп. Дамаскина при создании канона, или в его собственном «Слове на Преображение», мы встретили бы упоминание об «обоженном теле» Моисея, это было бы весомым аргументом в пользу нынешнего греческого варианта. Однако, напротив, у св. Григория Богослова читаем, что обожение человеческой природы является следствием Боговоплощения (Кледонию, 1). Поэтому мы затрудняемся считать Моисея получившим обожение при его земной жизни только по причине Его собеседования с Богом. И, на основании этого, выбираем за основу для своего перевода вариант славянских старопечатных книг. Возможно, в древнем подлиннике вместо нынешнего то тефеомено стояло: то феоремено (от феорао – рассматривать, созерцать).

Как камнем, укрытый телом, взирая в видении на Невидимого, Моисей боговидец взывал: поем Избавителю нашему Богу.

Тропарь 3

Ты на горе законней, и на Фаворстей виден бысть Моисею, во мраце древле, во свете же ныне неприступнем Божества.

Книга Исхода свидетельствует, что Моисей получил на Синае Закон для Израиля, беседуя с Богом «во мраке» (Исх 20, 21).

Св. Григорий Нисский, сравнивая это явление Бога Своему пророку с первым явлением, – посреди горящего куста («неопалимой купины»), – пишет:

«Тогда Божество было видимо во свете, а теперь – во мраке. (…) Ведение благочестия сначала бывает светом для тех, в ком появляется. Поэтому представляемое противоположным благочестию есть тьма, а отвращение от тьмы – становится причастием света. Но ум, простираясь далее, с большей и совершеннейшей внимательностью постоянно углубляясь в уразумение истинно постижимого, чем больше приближается к созерцанию, тем более усматривает несозерцаемость Божественного естества. Ибо, оставив все видимое, – не только то, что воспринимает чувство, но и то, что, кажется, видит разум, – непрестанно идет к более глубокому, пока пытливостью разума проникнет в незримое и непостижимое и там увидит Бога. (…) Потому что искомое выше всякого познания, и как бы неким мраком – объято отовсюду непостижимостью. Потому и возвышенный Иоанн, быв в таком же светозарном мраке, говорит: «Бога никто нигде не видел» (Ин 1, 18), – решительно утверждая этими словами, что не только людям, но и всякому разумному естеству недоступно ведение Божией сущности.

Поэтому Моисей, когда стал выше ведением, тогда исповедует, что видит Бога во мраке, то есть – тогда познаёт, что Божество в самом естестве Своем и есть то самое, что выше всякого ведения и постижения» (свт. Григорий Нисский. О жизни Моисея законодателя. –Ук. изд., с. 299) .

Отметим особо, что св. Григорий упоминает здесь и евангелиста Иоанна, бывшего свидетелем Христова Преображения. Толкователь не говорит, что Иоанн в Преображении познал Бога «в самом существе Его», в то время как Моисей во мраке – не познал. Свет, в котором предстал апостолам на Фаворе Господь, – не есть откровение самой Божией сущности, но видение славы Божией, явление несотворенных энергий Божества, изливаемых на тварный мир. И Моисею на Синае, и апостолам на Фаворе приоткрылся «неприступный свет», в котором обитает Бог. Новизна богооткровения на Фаворе состояла в том, что лучи «неприступного света» воссияли апостолам от преображенного человеческого тела Христа, в Котором вселилась вся полнота Божества (Кол 2, 9).

Ты был видим Моисею и на горе Закона, и на горе Фаворской: некогда – во мраке, а теперь – в неприступном свете Божества.