Начало статьи, часть 1
 
В 1961 году Сергей Зосимович возвращается в Москву, где в одной комнате коммунальной квартиры оставалась жить его семья, в которой росли трое детей: Ольга (родилась в 1947 году), Мария (родилась в 1951 году) и Александр (родился в 1952 году). Для своих детей, из которых старшая, Ольга, училась в Центральной музыкальной школе (по классу фортепиано у А.Д. Артоболевской), а младшие – в детской музыкальной школе на струнных инструментах (виолончели и скрипке), он написал переложение пьес С. Прокофьева для исполнения трио. Нередко отец аккомпанировал пению своих детей, гулял с ними в лесу, вместе они совершали небольшие путешествия по древнерусским городам. Сергей Зосимович водил детей в музеи, читал и дарил им книги, надписывая каждому свою. С возвращением в Москву опять возникла проблема устройства на работу. Были возобновлены занятия с хором в Загорске. В 1967 году на Всесоюзном фестивале самодеятельных коллективов этот хор, исполнявший академический репертуар, был отмечен дипломами 1-й и 2-й степени. Одновременно Сергей Зосимович стал преподавать дирижирование в Московском государственном институте культуры (1964-1971 годы) и в Государственном музыкально-педагогическом институте им. Гнесиных, на факультете народных инструментов. В 1967 году он возглавил кафедру оркестрового дирижирования в институте им. Гнесиных. Необходимость заработка вынуждала заниматься делами, не всегда связанными с его интересами. Постоянно приходилось ездить на огромные расстояния: в Химки, где расположен Институт культуры, в Загорск – для занятий с хором дважды в неделю. После занятий поздно вечером заходил навестить свою мать, которая продолжала жить в старом доме, и мать жены – А.М. Флоренскую. Иногда оставался на богослужение в Лавре. В Москве он нередко возвращался из института пешком (от площади Восстания до Зубовской площади и далее, на улицу Бурденко) в сопровождении того или иного студента, горячо обсуждавших с ним различные волнующие их темы. Всего класс С.3. Трубачева окончили более тридцати человек.
В этот период Сергей Зосимович имел возможность несколько раз в году устраивать концерты с различными московскими и провинциальными оркестрами. Однако в основном его работа заключалась в педагогической деятельности. В своих воспоминаниях Л.В. Шишкина (в прошлом – студентка Гнесинского института, а впоследствии – преподавательница Регентской школы при Московской Духовной академии) рассказывает: «Это был 1961 год <...> мы были полны желания учиться. И вдруг узнаем, что по гармонии нам назначили какого-то Сергея Зосимовича. Что за Сергей Зосимович? Мы его не знали <...>. И вот вошел Сергей Зосимович <...>. Он сел играть последовательности. Это была такая красота, строгость и какая-то внутренняя корректность, тонкость. Он нас просто покорил сразу, и целый год мы от него не отходили». В воспоминаниях другого его ученика, П.Б. Ландо (ныне профессора Академии музыки), были отмечены следующие особенности: «Сергей Зосимович был необычайно требовательный, твердый преподаватель и воспитывал <...> примером. Как человек, он был совершенно удивительный, не похожий ни на кого. Вокруг него всегда была особая атмосфера, особенно когда он дирижировал. <...>. Вообще ему была присуща искренность – абсолютная и полная. Таких искренних людей – прямых – я не встречал. Он делал то, что считал должным. Он к каждому человеку относился необычайно уважительно, кто бы он ни был. Он добросовестно, особым образом с каждым занимался. <...> Когда я к нему пришел, он сразу проверил слух. Я запомнил, как он красиво играл. Обычно берут интервалы, а тут была музыка. Он замечательно играл на фортепиано. Он считал, что самое главное средство воспитания – это репертуар <...>. Начальство к нему относилось как-то настороженно. У нас были Дни Победы. Все ходили в орденах. Сергей Зосимович всегда приходил в какой-то береточке, без орденов. Он никогда не надевал их. А потом я узнал, что он прошел фронт, он же настоящий солдат, он был артиллерийским вычислителем. Ему была присуща скромность». «Облик Сергея Зосимовича являл собою пример, может быть, даже излишней скромности, – вспоминая С.3. Трубачева, рассказывает известный хоровой дирижер народный артист СССР В.Н. Минин, бывший в 1971-1979 годах ректором ГМПИ им. Гнесиных. – Сергей Зосимович жил по канонам: "Я обладаю необходимым, и этого мне достаточно"».
В начале 1970-х годов С.3. Трубачев получил предложение перейти на преподавательскую работу в Московскую Духовную академию. Ректором в то время был епископ Филарет (Вахрамеев). Однако он не счел это для себя возможным, поскольку опасался определенных трудностей, которые могли возникнуть у его детей, поступавших в то время в государственные институты.
В годы преподавания Сергей Зосимович нередко выезжал в провинциальные вузы для приема экзаменов. Тогда же им были разработаны методики, составлены программы и учебные планы, по которым велись занятия. Осмысление их ценности и публикация – одна из ближайших задач, которая может быть поставлена профессионалами. В качестве методической работы С.3. Трубачевым были написаны статьи, посвященные дирижерскому исполнительству: «О выразительности дирижерского жеста», «О дирижерском "предслышании" партитуры», «О педагогическом мастерстве А.В. Гаука», «О принципах современной методики обучения дирижированию».
С 1975 года С.3. Трубачев стал помогать Издательскому отделу Московской патриархии, где начал работать его сын, в подготовке нотных приложений к изданиям Октоиха, Ирмология, Триоди и Минеи (последнее не опубликовано). «Каждому из корректоров [им] были предложены жесткие правила записи нотного текста, – вспоминает работавший тогда в издательстве регент и церковный композитор Г.Н. Лапаев.
– Только один раз я видел его в состоянии раздражения, когда один из моих коллег сдал работу практически без правки. И это было, скорее, не осуждение, а некое недоумение... От него я впервые услышал словосочетание "культура издания". Насколько было возможно, Сергей Зосимович повышал культуру тех изданий, над которыми работал. Ему были присущи ум, сдержанность, благодушие, то, что во всем мире определяется одним словом: благородство... Для меня был очень назидателен следующий случай. Мне было поручено перевести партитуру П. Турчанинова из трех строк в две с использованием сложившихся современных правил записи. Я, будучи практикующим регентом, пошел дальше и в некоторых тактах позволил себе исправить и голосоведение. Сергей Зосимович, проверяя при мне партитуру, заметил изменения: "Нет, ну что вы! Разве можно? Ведь это же Турчанинов, классика! Я вас понимаю, но нас с вами никто не поймет"».
В 1979 году Сергей Зосимович был утвержден в должности профессора. Несмотря на полученное звание, он принял решение выйти на пенсию и переехать жить в Сергиев Посад, чтобы вместе с супругой заботиться о мемориальном доме о. Павла Флоренского, представляющем собой уникальный памятник истории и культуры.
Уехав из московской благоустроенной квартиры, они поселились в старинном деревянном доме. Воду надо было приносить в ведрах из колонки, зимой чистить снег, заносивший подход к крылечку. Все это Сергей Зосимович исправно выполнял, радуясь возможности жить в дорогих сердцу стенах, в тишине, рядом с Лаврой. В Лавре его особенно привлекало пение монастырского хора, которым управлял архимандрит Матфей (Мормыль). Как-то Сергей Зосимович решился подойти к о. Матфею, чтобы обсудить особенности заинтересовавшего его песнопения. Между ними сложились дружеские отношения, основанные на профессиональном интересе. Отец Матфей стал приглашать С.3. Трубачева на спевки, советовался с ним и как-то раз пожаловался на однообразность репертуара. Сергей Зосимович живо откликнулся на желание регента внести в пение новое звучание и выполнил обработку одного из песнопений. Предложенный вариант был принят и стал исполняться. Для Сергея Зосимовича это было счастьем, и если хор справлялся и пел слаженно, то он возвращался из Лавры окрыленным. Если же хору не удавалось выполнить поставленную композитором задачу, то Сергей Зосимович сникал и буквально заболевал. В дальнейшем он стал писать не только обработки, но и самостоятельные сочинения, предлагая их к исполнению. Архимандрит Матфей был первым слушателем и рецензентом его сочинений. Для хора о. Матфея были созданы отдельные песнопения из служб Погребения Пресвятой Богородицы, Пассии, Последования Царских часов, Рождества Христова и Утрени Великого Пятка (15-й антифон). Эти сочинения не только обогатили репертуар лаврского хора, но и несколько изменили и придали завершенность соответствующим чинопоследованиям. Так, например, невозможно теперь представить лаврские великопостные службы Пассии и Утрени Великого Пятка без песнопения «Днесь висит на Древе», распетого и гармонизованного С.3. Трубачевым по шестому гласу напева Валаамского монастыря в мае 1983 года. Это песнопение настолько органично заняло свое место среди других, что вскоре получило широкую известность и стало исполняться в храмах не только Сергиева Посада и Москвы, но и других городов России и зарубежья. Вместе с о. Матфеем были написаны песнопения к службе в память 1000-летия Крещения Руси. Часами Сергей Зосимович просиживал за столом, расписывая то или иное песнопение на партии, так как условием исполнения было предоставление нужного количества нотных экземпляров. Иногда он и сам участвовал в пении лаврского хора. К Сергею Зосимовичу стали обращаться регенты различных приходов с просьбой выполнить обработку какого-либо песнопения для определенного состава хора или написать песнопение для вновь прославленного святого. Так раздавался звонок старинного дверного колокольчика. Сергей Зосимович шел длинным коридором к дверям, открывал их и видел незнакомого человека. После нескольких минут объяснений он вел его в дом, беседовал, а затем несколько дней работал над сочинением, проигрывая его на том самом фортепияно, за которым когда-то играл о. Павел Флоренский. Его произведения и обработки стали исполнять на концертах, в которых участвовал лаврский хор и хор Регентской школы. «Прошло много лет, – вспоминала Л.В. Шишкина, – и вот <...> я попала в Духовную академию, стала преподавать там и встретилась опять с Сергеем Зосимовичем. <...> Он всегда приходил к нам на репетиции <...>, приходил, делал какие-то замечания, иногда пел. Когда он пел, то все просто замирали. Но вот наступал момент, когда он начинал сам управлять. <...> Ничего не делая практически, без каких-либо дирижерских жестов [он] вдруг выстраивал песнопение так, что оно начинало звучать. Ну просто живое интонирование, живая фраза, слово, простота, естественность, молитвенность начинались в звуке, которых мы сами не могли достичь. Это чудо было на глазах. И все – преподаватели-профессионалы, студенты – сразу понимали, что перед нами колоссальный мастер, опытный мастер и дирижер».
Одними из первых исполнителей стали также хоры Данилова монастыря (регент – иеродиакон Роман Тальберг), Валаамского монастыря (под управлением заслуженного деятеля искусств РФ Игоря Ушакова), хор кафедрального собора в Харькове. К 100-летию со дня рождения о. Павла Флоренского С.3. Трубачевым было написано несколько духовных концертов, которые затем исполнялись профессиональными академическими хорами (например, в 1989 году Капеллой им. А.А. Юрлова).
 
Продолжение статьи, часть 3
 
Музыка дьякона Сергия Трубачева
Обработки дьякона Сергия Трубачева